К сожалению, история повторяется. Украина имела возможность увидеть, как немало активистов КПУ (не говоря уже о «партии власти» — регионалов) принимали активное участие в сепаратистских шабашах под лозунгами «Путин, приди!», агитировали за уничтожение государственности, призывали убивать украинцев. О том, как это было в 1941-м.
... О том, что же происходило на украинской земле во время трагического отступления советских войск 1941 г., известно не так уж и много. Конечно, в СССР эта тема была непопулярной. Сразу заметим, что с эвакуацией населения и промышленных объектов советское руководство вовсе не торопилось. 24 июня ЦК ВКП(б) и СНК СССР утвердили постановление о создании Совета по эвакуации. Только 26 июня в УССР была создана комиссия по эвакуации.
27 июня появилось, наконец, постановление ЦК ВКП(б) и РНК СССР «О порядке вывоза и размещения людских контингентов и ценного имущества». А мобилизационный план на третий квартал 1941 г. приняли только 30 июня. К тому моменту СССР уже потерял территорию значительно большую, чем Британия, и эвакуировать что-то из захваченных территорий, даже при наличии наилучшего плана, было невозможно.
Согласно принятым постановлениям, первоочередному вывозу в тыл подлежали предприятия по производству продукции стратегического назначения, сырья, техники, станков, продуктов питания, а также скот. Среди гражданского населения приоритет отдавался партийной номенклатуре и мужчинам призывного возраста.
Была проведена огромная работа. Лишь на подготовке к вывозу завода «Запорожсталь» работали почти девять тыс. чел. В сжатые сроки рабочие и инженеры демонтировали и отправили в тыл оборудование с десятков промышленных объектов страны. Были эвакуированы металлургические заводы им. Петровского (Днепропетровск), им. Дзержинского (Днепродзержинск), Никопольский коксохимический и Южнотрубный заводы, горнорудные предприятия. Только из Киева вывезли оборудование 197 промышленных объектов. Ежедневно на восток отправлялось 800–900 вагонов с оборудованием, материалами, сырьем. В сентябре-октябре 1941 г. из Харькова отправили в тыл 320 эшелонов с оборудованием, сырьем и материалами; эвакуированы 26 тыс. рабочих 34 больших заводов и фабрик.
Однако эвакуация проходила с большими осложнениями. Сжатые сроки, отсутствие даже ориентировочных довоенных планов, стремительное наступление Вермахта и практически полное господство вражеской авиации в воздухе — все это приводило к большим потерям. Некоторые промышленные объекты вообще достались немцам неповрежденными, — на них не начали даже демонтировать оборудование (такая ситуация была характерна для Сталинской области).
Приоритетное значение придавалось военным грузам — перевозке бойцов, техники, снарядов (что вполне логично в условиях боевых действий). Для вывоза — как оборудования промышленных объектов, так и их работников — зачастую не оставалось уже вагонов, грузовиков, горючего и персонала. Так, наркомат земельных дел заказывал 72 тыс. вагонов для вывоза зерна, но получил всего 15 тыс.
Несогласованность в действиях военного и партийно-хозяйственного руководства также значительно усложняла, а иногда и делала невозможной эффективную работу. Например, в Одессе решили, что эвакуация будет осуществляться преимущественно морским путем. Но военные уже заминировали акваторию порта, что полностью парализовало его работу. Позднее проходы таки открыли, однако все силы бросили на организацию обороны города, поэтому транспортные корабли отправлялись в рейс без какой-либо защиты авиации, что приводило к огромным потерям.
Немцы, развлекаясь, их бомбили и топили. В частности, летом 1941 г. немцы потопили пароходы «Новороссийск» и «Каменец-Подольск», теплоход «Аджаристан», в октябре — пароходы «Чичерин», «Ураллес», «Большевик». В ноябре затонули теплоход «Рот Фронт» и пароход «Ингул». Самой большой трагедией стала гибель парохода «Ленин». Погибло приблизительно две тыс. пассажиров, однако точное количество погибших установить невозможно.
Судно было переполнено, много людей взяли на борт без учета. В это трудное время руководство Черноморского пароходства руководило действиями своих подчиненных из... Ростова-на-Дону, куда оно уже перебралось подальше от войны. Организовывали эвакуацию в тыл по телефону! Как следствие, большие потери — и человеческие, и материальные. Много кораблей пришлось затопить в море, чтобы не достались врагу. Во время отступления Красной армии были подорваны пароходы «Войков», «Плеханов», «Псков», «Петр Великий», буксирные катера «Ульянов» и «Форос» и др. Только благодаря героизму тысяч солдат и матросов, рабочих и инженеров удалось вывезти из Одессы около 200 тыс. т грузов.
Враг захватил немалую долю промышленно-технического потенциала республики. Так, из совхозов УССР удалось эвакуировать всего 3182 трактора, а 1187 — передать на нужды армии. Более 10 тыс. машин вывезти не успели — их захватил враг. Кстати, основная часть техники шла своим ходом, что существенно влияло на конечный результат. Из-за поломок в пути, нехватки горючего и налетов немецкой авиации тысячи машин навсегда остались на дорогах Украины.
Эвакуации подлежали учреждения культуры, науки, образования, здравоохранения. Было вывезено в тыл 40 театров, Киевскую и Одесскую киностудии, более 70 вузов, 276 училищ и школ фабрично-заводского обучения, некоторые техникумы. Всего эвакуированы почти 3,5 млн чел.
Однако миллионы людей оставили на оккупированной территории. Об их эвакуации никто не успел или не захотел позаботиться. Простые люди, особенно крестьяне, эвакуации вообще не подлежали. Так, в шести областях Украины планировали вывезти в тыл всего 57 тыс. семей колхозников (в первую очередь партийного актива). Но ввиду трудностей с транспортом из всего этого количества удалось переправить в тыл только 10 тыс. Остальные должны были вернуться домой.
И все это происходило в условиях тактики «выжженной земли». Зерно вывозили, продукты уничтожали. Даже скот гнали в эвакуацию по засеянным полям, чтобы уничтожить урожай. Будущее людей под немцами виделось максимально неясным и тревожным. Понятно, что кое-кто попробовал оставить себе скот. Много скота гибло в дороге. Разве не логично было хоть что-то раздать людям, если уж не позаботились об их эвакуации? Но НКВД руководствовался своей логикой.
С такими «мародерами» органы беспощадно расправлялись. Только в Ворошиловградской и Харьковской областях отобрали «незаконно» присвоенных гражданским населением 860 лошадей, 516 коров, 105 свиней.
Александр Гольдфанбейн, директор центрального универмага Одессы, член ВКП(б), который никогда ранее не имел конфликтов с законом, накануне захвата города немцами, когда шансов на вывоз имущества уже не оставалось, вместо того, чтобы уничтожить товары на складах, попробовал их раздать небольшими партиями работникам универмага, покупателям и случайным прохожим. Кто-то донес в органы НКВД, и Гольдфанбейна арестовали.
Показательно: в архивном деле нет никакого упоминания, что директор универмага хоть что-то из товаров взял лично для себя (в условиях военного времени у него, думаем, нашлось бы для такой кражи много возможностей) — все раздал людям, которых бросали на произвол судьбы, на поругание оккупантам. Впрочем, следствие, как и заседание трибунала войск НКВД по Одесской области в этом деле, было чрезвычайно коротким: согласно закону от 7 августа 1932 г. «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» (тому самому, который в народе назвали «о пяти колосках»), Александра Гольдфанбейна приговорили к высшей мере наказания — расстрелу. Впрочем, приговор смягчили и заменили 10 годами заключения.
Зато простые люди наблюдали, как многочисленные представители партийного и хозяйственного актива отправляли в тыл семьи и имущество. Как их жены вывозили картины, мебель и ценности. Вместо того чтобы позаботиться об эвакуации людей и предприятий, большинство советской номенклатуры сосредоточилось на вывозе в далекий тыл имущества и родственников.
Например, в Одессе, где было 92 предприятия союзного и около 350 заводов и фабрик республиканского значения, эвакуацию на значительной части их пришлось проводить рядовым работникам, оставленным на произвол судьбы. Руководители заводов — что показательно, все члены ВКП(б) — позорно бежали в тыл, исчезали в неизвестном направлении вместе со своим имуществом и женами.
Например, директор Одесского ликероводочного завода Л.Петлицын (партийный стаж с 1918 г.!), а также секретарь парторганизации того же завода Ш.Штивелтман вопросами эвакуации не занимались, а вместо этого, прихватив с собой огромные средства, бежали из города.
Только за период с 13 августа по 12 сентября 1941 г. из города бежали в неизвестном направлении, абсолютно не проникаясь вопросами ни эвакуации, ни обороны города (как указано в тогдашних документах, «дезертировали»): Б.Розенквит — директор завода им. М.Калинина, Ш.Гендельман — директор кожевенного завода, Г.Лейзерович — директор завода им. 10-летия Октября, Я.Крохмальников — директор обувной фабрики, М.Вайскран — директор фабрики головных уборов, П.Панкова — директор главпочтамта, М.Ватис — директор водоканалтреста и многие др. (в списке, переданном Одесским обкомом КП(б) в Одесскую облпрокуратуру «для розыска и передачи суду ревтрибунала», лишь за указанный месяц значилось 166 фамилий ответственных работников).
Да и с самой прокуратурой не все было хорошо, если даже П.Коробейникову — прокурора Илличевского района — пришлось годами разыскивать по всему СССР. Наверное, самым позорным поступком, который привел не только к потере своевременно не эвакуированного имущества, но к страшной трагедии, стало бегство директора Одесского детского дома С.Шилкондера. Несколько сотен детей были брошены на произвол судьбы... Автомобили, предоставленные для эвакуации, везли в глубокий тыл семьи чиновников.
Подчеркнем: все названные трусы, дезертиры и предатели были членами ВКП(б) с немалым стажем. Понятно, что искать как в их довоенной партийной карьере, так и в обстоятельствах измены какую-то идеологическую основу напрасно. Они — яркий продукт сталинской модели общества — культа посредственности. Беспринципность, умение легко предать близких стали залогом выживания. Система воспитывала функционеров, которые, как хамелеоны, были научены ради выживания легко менять убеждения. Жажда наживы и безмерная трусость — вот что двигало этими людьми. Героизм и самопожертвование многих воинов компенсировали измену партийных «вождей».
Можно вспомнить и случай, когда во время обороны Одессы в конце августа 1941 г. фортификационный батальон особого назначения вдруг «потерял» своих командиров. Куда же делились офицеры? Начальник штаба батальона И.Файнман, комиссар Д.Шиндер, а также заведующий столовой З.Гольдринг, бросив и свое оружие, и своих бойцов на произвол судьбы, дезертировали. В гражданской одежде им удалось пробраться на пароход, отправлявшийся в эвакуацию. Впрочем, группа одиноких мужчин призывного возраста (без женщин, детей и вещей) привлекла внимание матросов: предателей-коммунистов обнаружили.
Партийные руководители Горловки на Донбассе подорвали хлебозавод и уничтожили составы с мукой, после чего в панике убежали, задолго до подхода немцев, спасая свои шкуры, абсолютно проигнорировав эвакуацию населения. Но иногда, даже при самом горячем желании, спасти людей от оккупации не было никакой возможности.
Организация эвакуации происходила исключительно на бумаге, только для того, чтобы потом отчитаться с бумажками в руках: «Сделали все возможное!». Реальных же шагов и действий, необходимых для спасения людей, никто не делал. Например, приказ эвакуировать людей по селам вокруг Красного Лимана был (четкий и конкретный — за 24 часа!), но при этом никакого транспорта не предоставили. Тем временем из указанных населенных пунктов армия погнала на восток весь крупный рогатый скот, уничтожила составы зерна, семян и т.п. Население не просто оставили под немцами, но еще и, фактически, лишили продуктов питания.
Это вызвало бурю недовольства людей. «Кони важнее, чем люди?» — возмущались они. Крестьяне бросались на представителей партийно-хозяйственного актива, били работников милиции. Чтобы исправить ситуацию, в район срочно прибыли представители НКВД. Мятежных крестьян расстреляли. Энкаведисты быстро отправились в эвакуацию, а села региона так и остались брошенными на произвол судьбы... И как жители таких сел встретят советских партизан?
Хаос усиливался еще и тем, что официальные сообщения о сдаче врагу того или иного населенного пункта сознательно «опаздывали» на довольно продолжительное время (так «боролись с паникой»). Фронтовые сводки подавали максимально расплывчато и неконкретно. Как отмечал в своем дневнике профессор Добротвор: «Наши информсводки почти не слушают. Их, нужно сказать, возмутительно плохо составляют...
Мы, предположим, отдали Орел или Мариуполь, об этом больше ничего, а дальше описывают детально действия какого-нибудь партизанского отряда (убили двух немцев) и т.п.». Так что иногда даже высшие партийные руководители районов не знали настоящего состояния дел на фронте. Таким ужасным примером может стать сдача немцам Мариуполя (города, в котором расположены стратегические заводы и предприятия, в частности металлургические комбинаты «Азовсталь» и им. Ильича, который с начала войны изготовлял броню для танков Т-34).
8 октября 1941 г. в Мариуполе шло заседание партийно-хозяйственного актива, на котором только обсуждали вопрос обороны, возможное уничтожение промышленных объектов и т.п., а на центральной площади уже разворачивались немецкие танки. В панике весь актив бежал степью по возможности дальше. Лишь военный комиссар Н.Голубенко и начальник военного отдела горкома Д.Молонов исполнили свой долг до конца — остались верными присяге и Родине. В неравном бою они погибли...
Буквально в последние минуты рабочие отчаянно попытались что-то уничтожить, но в целом немцы получили богатую добычу: технику, оборудование, сырье, оружие и т.п. Так, лишь в Мариупольском порту захватили такие трофеи: пароход «Волго-Дон», плавучий кран «Муромец», истребительный катер «Красный партизан», учебное судно «Товарищ», а также несколько барж, нагруженных металлом, и катеров. Отчаянно попытался вырваться из порта ледокол «Соломбала», но его расстреляли и потопили немецкие танки. Остальные суда достались немцам неповрежденными вместе с командами.
Испуг позорно бежавших партруководителей города, а также «борьба с паникой», запрещавшая своевременно сообщать о сдаче города, вызвали на следующий день еще одну трагедию. Буксирный катер, команда которого не знала о том, что в городе уже более суток хозяйничает враг, привел в порт баржу, где находилось 350 эвакуированных пассажиров. Многих из них немцы сразу же расстреляли...
Довольно часто «идейные ленинцы», уже не веря в победу Красной армии, спешно перекрашивались. Эти «активисты» уничтожали партбилеты или вдруг срочно писали заявление на выход из партии, иногда под откровенно несерьезным поводом. Например, в Макеевке один из кандидатов в члены ВКП(б) заявил: «Я оставил дома кандидатскую карточку, ребенок ее порвал, поэтому прошу вывести меня из партии».
Другой партиец на предложение уплатить членские взносы ответил: «Я что, дурак? Зачем я вообще вступил в партию?». Заметим, что иногда такие персонажи неплохо приспосабливались и к условиям жизни под немцами. Сначала они «не за страх, а за совесть» служили Сталину, а позже с не меньшим вдохновением становились на службу и к Гитлеру. На Ворошиловградщине, в городе Лисичанске, ответственные должности при немцах заняли именно старые большевики. Бургомистром стал партиец с большим стажем Ткаченко, а полицию возглавил экс-коммунист П.Котляров.
К сожалению, история повторяется. Украина имела возможность увидеть, как немало активистов КПУ (не говоря уже о «партии власти» — регионалов) принимали активное участие в сепаратистских шабашах под лозунгами «Путин, приди!», агитировали за уничтожение государственности, призывали убивать украинцев. Ненаказанное зло, растиражированные мифы и легенды вместо истории, да и сами курсы истории Украины, которые часто в Донецке или Луганске читали откровенные украинофобы (многие из них сразу же переметнулись на сторону врага и теперь с искренним вдохновением преподают детям фейковую «Историю Новороссии»), лишали людей права знать свою настоящую историю. Уважение к своему прошлому является признаком моральной зрелости народа.
—
Константин Никитенко, опубликовано в издании «Зеркало недели. Украина»
